— Принял! Вижу три!
Вот теперь порядок, можно идти…
Замаскировались морпехи на маленьком островке грамотно, на одного из них я чуть не наступил. Грязная жижа под ногами сменилась относительно твердой почвой, я огляделся по сторонам и увидел, как что-то, что я принял за странной формы куст, вдруг ожило и неспешно двинулось ко мне. Молодец, мастер-сержант Андерсон, маскировка на пять баллов. Впрочем, морпехи еще с Гуадалканала воевали как следует…
— Как?
— Сработали чисто. Бери этих, отвечаешь за них.
— Сделаем.
Еще несколько кустов обступили наших пленных, я же начал отряхивать свое снаряжение от налипшей грязи.
— Надо сваливать. Двадцать минут и уходим.
Думаете, в специальной операции самое тяжелое — это контакт с противником? Ошибаетесь, самое сложное — отход…
Мы шли к точке эвакуации уже третий час. Я и Душан вдвоем в головном дозоре, третьим с нами проводник. На удалении тридцать метров тащился основной отряд морской пехоты во главе с Койотом, они же контролировали пленных. Болота просыпались — где-то вдалеке, на востоке, уже занимался рассвет, все вокруг странно посерело. Ориентироваться в этих мини-джунглях можно было уже без приборов ночного видения, на глаз…
Я так и не понял, что меня насторожило впереди. Скорее всего — ничего, не было никаких визуальных признаков засады — ни шума, ни постороннего запаха, ни потревоженной растительности. Просто долгие годы в специальных войсках, часто в тылу противника, приучили меня — предчувствия это не мандраж и не глупости. Просто твой организм работает на автомате и отслеживает слабые сигналы опасности вокруг тебя. Если сигнал пока слабый и непонятный, но он есть — вот тогда и возникают предчувствия. Их лучше не игнорировать — если хочешь выжить.
Сам не зная почему, я поднял сжатую в кулак левую руку — сигнал «стоп». Душан передал сигнал опасности дальше — отряд сразу замер, пригнулся, наметил укрытия, разобрал сектора обстрела. Сзади я услышал тихое чавкание, сопровождающее вытаскивание ног из грязной жижи — к нам вплотную, что вообще то было нарушением порядка действий в такой ситуации, подошел Койот. Встал рядом — чем то это напоминало сцену в первом «Хищнике», когда несколько коммандос молча стоят и вглядываются в стену джунглей перед ними.
— Что? — наклонившись к моему уху, одними губами спросил Койот
Я молча покачал головой. Сам не понимаю что — но что-то мне однозначно здесь не нравится. Место удобное для засады — и рядом с точкой вывода. Это что ли не нравится? Я прислушивался, принюхивался, копался в себе — и не понимал, что меня смутило. Место удобное для засады — как ни петляй, а все равно придешь сюда. Снова подняв руку со сжатым кулаком, я растопырил пальцы — рассыпаться, в укрытия, особое внимание. За спиной — едва слышное бурление воды под ногами, тихий шорох потревоженного кустарника.
Когда Койот и Ворон ушли с тропы, я тоже отступил в зеленку, чтобы не быть легкой мишенью — и сразу погрузившись в жижу до середины голени. Чтоб ее, хорошо что относительно неопасный участок, в болте есть места: шаг с тропы — и по шею сразу…
Сколько же до точки эвакуации… Я взглянул на часы, потом на компас — по прикидкам выходило, что метров сто пятьдесят или двести еще. Доставать карту и выдавать себя светом я не стал — чтобы не рисковать. Снова вгляделся вперед, до рези в глазах, не фокусируясь на чем-либо, а перебрасывая взгляд с одной точки на другую, чтобы попытаться что-то уловить боковым, более подходящим в таких случаях зрением. Ничего. И никого. Тихо.
Но дальше вперед идти нельзя — это я понимал отчетливо. Щелкнул по закрепленному на горле микрофону.
— Проводник в основную колонну!
По звукам из-за спины догадался, что Самед уходит назад — здесь ему и вправду пока делать нечего. Целее будет, потерять проводника даже за двести метров до точки вывода — последнее дело, брак в работе.
Никого не предупреждая, я вытер грязные пальцы об косынку на голове (проскользнут, не дай Бог), сунулся в кармашек разгрузки, вытащил оборонительную гранату. Попытка не пытка…
Огляделся по сторонам — и, широко размахнувшись, бросил гладкое яйцо гранаты что есть силы вперед. Граната с шумом плюхнулась где-то впереди, не дожидаясь взрыва, я упал в самую грязь…
— Ложись, мать вашу!
Как и положено, через четыре секунды запал догорел, и впереди, в зарослях где исчезла граната гулко громыхнуло. Поверхность болота взорвалась черным протуберанцем, осколки с визгом полетели в разные стороны, как бритва срезая зеленку. Почти сразу же, не успела еще успокоиться вода на месте взрыва — впереди ахнул еще один взрыв и размеренно застучал единый пулемет.
Твою мать! Вот тебе и предчувствие! Еще бы шагов двадцать-тридцать — и полегли бы все разом!
Пулеметчик бил веером, точно не видя цель через болотную растительность. Пули стригли как бритвой болотную растительность прясло над головой, кто успел залечь, кто не успел я не мвидел — но продолжал лежать, не поднимая головы из грязной жижи. Еще через пару секунд к пулемету присоединились две штурмовые винтовки, на звук — не партизанские Калаши, но и не М16, странное что-то. Пули летели примерно в метре над землей, судя по всему, наши противники не знали точно, где мы находимся и старались просто подавить нас огнем. Но решение надо было принимать — причем быстро…
— Огонь не открывать!
Кто-то из морпехов уже успел выстрелить, вызвав на себя ответный огонь — но после моей команды заткнулся. Надеюсь, что после команды, а не…
Пока они не знают, где точно мы находимся — они не могут взять правильную поправку, судя по тому как летят пули — они думают, что мы дальше. Пока шанс сработать чисто и без потерь еще есть. Как только определят наше точное местоположение — хана, в болоте нормальных укрытий нет, без потерь не уйдем.
— Койот!
— На связи!
— Уводи колонну на запасную точку. Отойдешь- шумни! Без моей команды — не стрелять, чтобы не происходило. Башки не поднимайте, ползком все!
— Принял!
Схема, которую я придумал, была относительно простой. Сержант Андерсон с колонной отходит на запасную точку эвакуации — точно также поступило бы любое подразделение, если на основной точке засада с пулеметом. Как только они отойдут — обозначат себя огнем, командир противостоящей нам группы пойдет в преследование, по крайней мере, я на это рассчитывал. Я и Душан останемся на месте, в засаде, подберемся поближе к пулемету — и как только «танго» пойдут за основной группой — мы ударим им в тыл двумя автоматами. Двое на троих при внезапной атаке в спину — сделаем. Если я правильно рассчитал их должно быть трое, три ствола работают. Двое на троих — нормально…
Пулемет бил теперь не длинными, а короткими, патрона по три очередями, простреливая то один то другой болотный участок, пытаясь все же нащупать нас. И опять с ошибкой — по дальности, точно так и не определил. Возможно, автоматчики — подвижная группа — уже идут к нам. Им все же должно быть интересно, почему мы не сопротивляемся, почему нет ответного огня. Тем более, что у них весь план пошел наперекосяк — моей гранаты они тоже не ожидали.
— Двигаемся! Тихо!
Душан и я осторожно ползли вперед по болоту, по обе стороны от тропы. Пулемет добивал остатки ленты — стрелял изредка, опять беря выше. Наше передвижение было чем-то средним между ползанием и плаванием, автомат я держал за ремень и тащил перед собой. М 4 в такой ситуации применять было невозможно — все было бы забито грязью. Когда я руками ощупывал путь перед собой и осторожно раздвигал болотную растительность — трясина противно вибрировала и слегка прогибалась под руками. О том, что находится под этим темно-зеленым, похожим на водяной матрац ковром я старался не думать.
Вот оно! Впереди, метрах в пятидесяти и левее от меня послышался какой-то звук — чавканье, совершенное такое, какое бывает когда кто-то осторожно идет по болоту, вытаскивая из трясины ноги и стараясь произвести при этом поменьше шума. И еще — шорох, так шуршит раздвигаемая болотная растительность Противник осторожно, продвигался вперед, судя по звукам — замирал после каждого шага, прислушиваясь и присматриваясь к тому, что происходит впереди. Я замер на месте, стараясь как можно сильнее вжаться в этот зеленый ковер. Источник шума двигался — направлением прямо на меня, хотя его и не видел еще. Автомат или пистолет? Пистолет — осторожно повернулся на бок, отстегнул кобуру — там вместо липучки магнит и треска при отстегивании клапана не слышно. Патрон в патроннике, с предохранителя снято — в боевой зоне оружие носят только так. Древняя как мир игра — охотник и жертва, только в данном случае непонятно — кто охотник, а кто жертва. И не будет понятно — пока один из нас остается в живых. Если он первым обнаружит меня в камышах и выстрелит первым — охотником будет он. Он стоит — а я лежу, возможностей для маневра у меня намного меньше, к тому же у него штурмовая винтовка. Перевернувшись на спину (в этой позиции стрелять удобнее) я взял в руки пистолет и замер, надеясь сойти за болотную кочку.
